Дон Жуан (Don Juan)
Поэма (1818 — 1823; опубл.: песни I—2-я — 1819; песни 3—5-я — 1821;
песни 6—14-я — 1823; песни 15—16-я — 1824; песнь 17-я — 1903)
«Эпическая поэма» — по отзыву автора, а по сути — роман в стихах, «Дон Жуан» —
важнейшее и самое масштабное произведение позднего этапа творчества Байрона,
предмет постоянных размышлений поэта и ожесточенной полемики критики.
Подобно «Евгению Онегину», шедевр позднего Байрона обрывается на полуслове. Судя
по переписке и отзывам современников, работавший над «Дон Жуаном» на протяжении
последних семи лет своей жизни, поэт сумел осуществить не более двух третей
своего обширного замысла (задумывался эпос в 24 песнях, и автор предполагал
показать жизнь своего героя в Германии, Испании, Италии, а закончить
повествование гибелью Жуана во Франции в период Великой французской революции).
В первой песне сочными сатирическими мазками поэт набрасывает эскиз
существования достаточно ординарного дворянского семейства в Севилье во второй
половине XVIII столетия, воссоздавая сословное и семейное окружение, в каком
только и мог произойти на свет будущий неукротимый покоритель женских сердец.
Опыт побывавшего в Испании создателя «Чайльд Гарольда» не мог не сослужить
Байрону доброй услуги: образы жизнелюбивого, оптимистичного дона Хосе и его
«высоколобой» томной и чопорной супруги доны Инесы кажутся нарисованными кистью
какого-нибудь из фламандских мастеров жанровой живописи. Лукавый автор ни на
минуту не теряет из виду и нравы современной ему британской аристократии,
акцентируя, в частности, превалирующее в севильском богатом доме ощущение
лицемерия и ханжества. Шестнадцатилетний молодой герой проходит первые уроки
эротического воспитания в объятиях лучшей подруги матери — молодой (она всего на
семь лет старше юноши) доны Юлии, жены дона Альфонсо, которого в былые годы
связывали, намекает автор, с матерью Жуана, узы не вполне платонической дружбы.
Но вот случается непоправимое: ревнивый дон Альфонсо обнаруживает подростка в
спальне жены, и родители Жуана, стремясь избежать великосветского скандала,
отправляют своего отпрыска в длительное морское путешествие.
Корабль, плывущий в Ливорно, терпит крушение, и большинство пассажиров гибнет в
волнах во время жестокой бури. При этом Жуан теряет своего слугу и наставника, а
его самого, изможденного, без сознания, волной выбрасывает на берег неведомого
острова. Так начинается новый этап его биографии — любовь к прекрасной гречанке
Гайдэ.
Пленительно прекрасная девушка, живущая с отцом-пиратом в изоляции от внешнего
мира, находит на побережье сказочно красивого юношу и дарит ему свою любовь.
Гайдэ неведомы расчет и двуличие: «Гайдэ — как дочь наивная природы / И
неподдельной страсти — родилась / Под знойным солнцем юга, где народы / Живут,
любви законам подчинись. / Избраннику прекрасному на годы / Она душой и сердцем
отдалась, / Не мысля, не тревожась, не робея: / Он с нею был — и счастье было с
нею!»
Однако, как и всякая утопия, эта безоблачная полоса в жизни героев скоро
прерывается: отец Гайдэ, слывший погибшим в одной из своих контрабандистских
«экспедиций», возвращается на остров и, не внемля мольбам дочери, связывает
Жуана и отправляет его с другими пленниками на рынок рабов в Константинополь. А
потрясенная пережитым девушка впадает в беспамятство и спустя некоторое время
умирает.
Жуан, в свою очередь, вместе с товарищем по несчастью — британцем Джоном
Джонсоном, служившим в армии Суворова и взятым в плен янычарами, оказывается
продан в гарем турецкого султана. Приглянувшийся любимой жене султана, красавице
Гюльбее, он скрыт в женском платье среди очаровательных одалисок и, не ведая об
опасности, «навлекает» на себя благосклонность одной из них — прекрасной
грузинки Дуду. Ревнивая султанша в ярости, но, подчиняясь соображениям трезвого
расчета, вынуждена помочь Жуану и его другу Джонсону, вместе с двумя невезучими
наложницами, бежать из гарема.
Атмосфера пряной эротической резиньяции резко меняется, когда беглецы
оказываются в расположении русских войск, под командованием фельдмаршала
Суворова штурмующих турецкую крепость Измаил на Дунае (песни 7—8-я).
Эти страницы романа поистине захватывают — не потому только, что стремившийся
придать максимальную историко-документальную достоверность своему повествованию
Байрон весьма подробно и колоритно характеризует бесстрашного русского
полководца (кстати, в этих эпизодах находится место и будущему победителю
Наполеона Кутузову), но прежде всего потому, что в них сполна выразилось
страстное неприятие Байроном антигуманной практики кровопролитных и
бессмысленных войн, составлявших значимую — зачастую ведущую — часть внешней
политики всех европейских держав. Байрон-антимилитарист по обыкновению далеко
обгоняет собственное время: боготворя свободу и независимость и воздавая должное
отваге и таланту Суворова, его простоте и демократизму («Признаться вам —
Суворова я сам / Без колебаний чудом называю» ), он говорит решительное «нет»
монархам-завоевателям, ради эфемерной славы бросающим в жерло чудовищной бойни
тысячи человеческих жизней. «Но, в сущности, лишь войны за свободу / Достойны
благородного народа».
Под стать автору и герой: по неведению проявляющий чудеса героизма при осаде
крепости Жуан, ни секунды не колеблясь, спасает от рук разъяренных казаков
пятилетнюю турецкую девочку и в дальнейшем отказывается расстаться с ней, хотя
это и препятствует его светской «карьере».
Как бы то ни было, его награждают русским орденом за отвагу и командируют в
Петербург с депешей Суворова императрице Екатерине о взятии неприступной
турецкой твердыни.
«Русский эпизод» в жизни испанского героя не слишком продолжителен, однако
сообщаемое Байроном о нравах и обычаях российского двора достаточно подробно и
красноречиво свидетельствует об огромной работе, проделанной поэтом, никогда не
бывавшим в России, но искренне и непредвзято пытавшимся понять природу русского
самодержавия. Интересна и неоднозначная характеристика, даваемая Байроном
Екатерине, и недвусмысленно-неприязненная оценка поэтом фаворитизма,
процветающего, впрочем, не при одном лишь императорском дворе.
Блестящая карьера любимца русской государыни, «засветившая» Жуану, скоро
оказывается прервана: он заболевает, и всесильная Екатерина, снабдив красивого
юношу верительными грамотами посланника, отправляет его в Англию.
Миновав Польшу, Пруссию, Голландию, этот баловень судьбы оказывается в отечестве
поэта, который без обиняков высказывает свое весьма далекое от официозного
отношение к роли, какую играет слывущая «свободолюбивой» Британия в европейской
политике («она — тюремщик наций...» ).
И вновь жанровая тональность рассказа меняется (с песни 11-й до 17-й, на которой
и прерывается роман). Собственно «пикарескная» стихия торжествует здесь только в
коротком эпизоде нападения на Жуана уличных грабителей на лондонской улице.
Герой, впрочем, без труда выходит из положения, отправляя одного из напавших на
тот свет. Дальнейшее — вплотную предвосхищающие пушкинского «Онегина» картинки
великосветской жизни столичного и сельского Альбиона, свидетельствующие и о
возрастающей глубине байроновского психологизма, и о присущем поэту несравненном
мастерстве язвительно-сатирического портрета.
Трудно уйти от мысли, что именно эту часть повествования автор полагал
центральной для своего грандиозного замысла. Едва ли случайно в начале этой
полосы в существовании персонажа поэт «проговаривается» : «Двенадцать песен
написал я, но / Все это лишь прелюдия пока».
К этому моменту Жуану двадцать один год. Молодой, эрудированный, обаятельный, он
недаром привлекает к себе внимание молодых и не столь молодых представительниц
прекрасного пола. Однако ранние тревоги и разочарования заронили в нем вирус
усталости и пресыщения. Байроновский Дон Жуан, быть может, тем разительно и
отличается от фольклорного, что в нем нет ничего «сверхчеловеческого».
Став объектом сугубо светского интереса со стороны блестящей аристократки леди
Аделины Амондевилл, Жуан удостаивается приглашения погостить в роскошном
загородном имении лорда Амондевилла — красивого, но поверхностного представителя
своего сословия, стопроцентного джентльмена и страстного охотника.
Его жена, впрочем, тоже плоть от плоти своей среды с ее нравами и
предрассудками. Испытывая душевное расположение к Жуану, она не находит ничего
лучшего, как... приискать своему ровеснику-иностранцу подобающую невесту. Он, со
своей стороны, после долгого перерыва, кажется, по-настоящему влюбляется в юную
девушку Аврору Рэби: «Она невинной грацией своей / Шекспира героинь напоминала»
.
Но последнее никак не входит в расчеты леди Аделины, успевшей присмотреть для
юноши одну из своих великосветских подруг. С ней-то в ночной тишине старинного
сельского особняка и сталкивается герой на последних страницах романа.
увы, судьба помешала поэту продолжить повествование...
Н. М. Пальцев
