Фрекен Юлия (Froken Julie)
Натуралистическая трагедия (1888)
Действие происходит в Швеции, в графской, усадьбе на кухне в ночь на Ивана
Купалу, когда, согласно народной традиции, среди отмечающих этот
религиозно-магический праздник временно отменяются все сословные рамки.
Кристина, кухарка тридцати пяти лет, стоит у плиты, приготавливая снадобье для
больной барыниной собаки. В кухню входит Жан, тридцатилетний лакей в ливрее. Он
не француз, а швед, но умеет говорить по-французски, поскольку одно время
работал в большом швейцарском отеле в Люцерне: из любви к иностранному он и
переиначил свое исконное имя Ян.
Жан только что пришел с танцев, которые устроили на гумне дворовые и крестьяне:
он танцевал — с кем бы Кристина подумала? — с самой Юлией, графской дочерью!
Она, видно, совсем потеряла голову: иначе, пусть даже на Ивана Купалу, с лакеем
бы не танцевала. Последнее время молодая барыня вообще вроде бы не в себе.
Скорее всего, это из-за разрыва с ее женихом. Жан сам видел, как Юлия на конюшне
заставляла его прыгать через хлыст, как собачонку. Она огрела его два раза, ну а
третьего он не дожидался — отобрал у нее хлыст, разломал ручку и был таков! И
сегодня тоже. Почему фрекен Юлия не поехала вместе с графом к родственникам и
осталась дома одна-одинешенька ?
На кухню заходит Юлия. Готово ли варево для собаки? Ах, тут и Жан! Не хочет ли
он станцевать еще раз? Кристине бояться нечего:
он у нее жениха, верно, не отобьет!
Жан с Юлией уходят и через некоторое время возвращаются. Юлия хвалит ловкость
лакея: он танцует совсем неплохо! Но почему он в ливрее? Сегодня праздник. Пусть
наденет сюртук! Он стесняется? Лакей не должен стесняться своей барыни! Сюртук
прекрасно на нем сидит. Как? Жан понимает и говорит по-французски? Ах да, он
работал в Швейцарии. Но и родной речью он владеет неплохо. Жан ходит в театры?
Или читает книги? Да, кое-какое воспитание он получил. Его отец работал
рассыльным при прокуроре, и он видел фрекен еще девочкой, хотя тогда она на него
внимания не обращала.
Так пусть расскажет ей, где и когда он ее видел! Жан — ее слуга и должен
повиноваться. Здесь, на кухне, ужасно жарко, так хочется пить.
Жан предлагает Юлии пива. Не выпьет ли и он с ней? За ее здоровье? Он робеет?
Так пусть поцелует ее в башмачок, и робость пройдет! Нет, нет! Никто дурного о
них подумать не смеет. Барыня и лакей — это немыслимо! Кроме того, на кухне —
Кристина. Правда, она заснула, надо ее разбудить.
Юлия будит Кристину, взявшись пальцами за ее нос. Полусонная кухарка поднимается
и уходит в свою комнату. Жан возмущен: нельзя издеваться над спящими! И Юлия с
ним согласна. Не пойти ли им в сад за сиренью? Как? Он не хочет? уж не
воображает ли он, что она может влюбиться в лакея? Он и впрямь ведет себя как
аристократ — с его-то замашками! А вот ей, Юлии, всегда хотелось спуститься в
низшие сферы. Ей часто снится: она стоит на высокой колонне, и у нее кружится
голова, — она чувствует, что должна быть внизу, на земле, но прыгнуть ей не
хватает духа, а когда она оказывается на земле, ее тянет еще глубже — под землю!
Жан не испытывал ничего подобного?
Нет, Жану обычно снится, что он лежит под высоким деревом в темном лесу. Ему
хочется подняться на верхушку и оттуда окинуть взглядом освещенные солнцем дали.
Или разорить птичье гнездо с золотыми яйцами. Он карабкается по стволу и никак
не может взобраться. Но он обязательно на дерево влезет — хотя бы во сне.
Между Жаном и Юлией устанавливается доверительный тон. Моментами Юлия откровенно
кокетничает со слугой, одновременно его отталкивая. Жан упорно твердит ей: она
ведет себя слишком вольно — его положение обязывает повиноваться, но пусть
фрекен помнит: он мужчина, и у него есть своя гордость. Жан рассказывает Юлии,
как видел ее в детстве, пробравшись в оранжерею: она бродила там между роз в
шелковых белых носочках, а он с обожанием глядел на нее из зарослей сорной
травы. На следующий день он пошел еще раз взглянуть на нее — в церковь, а потом
от отчаяния при мысли о разделявшей их пропасти решил умереть. Вспомнив, как
опасно спать под кустами сирени, набил цветущими ветками ларь с овсом и лег туда
спать. И проснулся наутро больным, но все-таки выжил.
Жан и Юлия слышат приближающееся пение дворовых — они, судя по всему,
направляются к кухне. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их увидели
вместе! Нужно спрятаться! Жан на коленях упрашивает Юлию: они не могут пойти в
комнату к Кристине, остается единственная — его, Жана! А он дает слово, что
будет вести себя благоразумно? — многозначительно спрашивает фрекен.
В кухню входят празднично одетые дворовые и крестьяне, они пьют и танцуют, но
потом через некоторое время уходят.
Возвращаются Жан и Юлия. У обоих одна мысль — им немедленно нужно уехать! Но
куда? В Швейцарию! — предлагает Жан. Они откроют там первоклассный отель. Их
ждут новая природа, новые языки, и у них не будет ни минуты праздности или покоя
для пустых грез и мечтаний. День и ночь над входной дверью будет звенеть
колокольчик, будут шуметь поезда, подходить и уходить омнибусы, а золото
сыпаться в их конторку.
А Юлия? Что будет делать там Юлия? Она будет хозяйкой дома и украшением фирмы...
С ее манерами и опытностью Жана, его знанием гостиничного дела — успех
обеспечен! Но нужен капитал? Его достанет Юлия — это будет ее вкладом в общее
дело. Но у нее нет возможностей! Тогда они никуда не поедут, и она останется
здесь, в графском доме, его любовницей. Но она на это не пойдет! У нее есть
гордость! Неужели Жан совершенно ее не любит? О, как она сейчас ненавидит его,
подлеца и хама! А что же его рассказы? Он хотел умереть из-за нее? Ничего
подобного. Историю о ларе с овсом и сиренью Жан вычитал из газеты. Она произошла
с трубочистом, решившим покончить с собой, когда его приговорили к уплате денег
на содержание ребенка. Впрочем, Юлия любит его, Жана, не больше, чем он любит
ее. В сущности, она ненавидит мужчин, такой воспитала ее мать, всю жизнь
трепавшая нервы графу. Если Юлия хочет бежать, пусть бежит одна. Да и стоит ли
бежать вообще? Чтобы замучить друг друга до смерти? Нет, чтобы два-три года
наслаждаться жизнью, а потом умереть. Но Жан не собирается умирать.
Юлия уходит переодеваться и собирать вещи, а к Жану на кухне присоединяется
Кристина. Она понимает: между ним и молодой барыней что-то произошло, скорее
всего, «большая глупость». Теперь им с Жаном придется искать новое место: нельзя
прислуживать хозяевам, которых не уважаешь. Кристина выходит.
Вновь появляется Юлия. У нее теперь есть деньги — она взломала наверху шкафчик с
золотом и драгоценностями. На первое время их хватит, теперь они могут бежать.
Но что это она держит в руке? Это? Клетка с любимым чижиком. Она не может
оставить его в чужих руках. Какая глупость и несуразица! И лакей быстро
отхватывает ножом птичке голову. Юлия бьется в истерике. Пусть убьет и ее тоже!
У него рука не дрогнет!
Входит Кристина. Юлия бросается к ней в надежде найти сочувствие. Но кухарка ее
отталкивает. Она не допустит того, чтобы Юлия сманила Жана с собой. Юлия в
отчаянии. Она предлагает бежать втроем. Кристина будет заведовать в их с Жаном
отеле кухней. Она увидит Европу! Побывает в музеях, в волшебных замках Людвига
Баварского — короля, который сошел с ума. А потом Кристина выйдет замуж за
богатого англичанина. Но кухарку не проведешь: барыня сама не верит в то, что
говорит.
Кристина подступает к Жану — он в это время бреется — он-таки решил сбежать? А
что? Разве план Юлии плох? Он вполне осуществим. Нет! Кристина никогда не пойдет
в услужение к падшей женщине! Сейчас она, Кристина, уходит в церковь, но не
мешало бы и Жану получить прощение у Господа за его грехи! А по дороге Кристина
зайдет к конюху и скажет ему, чтобы он никому сегодня лошадей не давал!
Юлия в полном смятении. На ее состоянии сказываются бессонная ночь и выпитое
вино. Что сделал бы Жан, будь он аристократом и окажись он на ее месте? Разве не
это? Юлия берет у Жана бритву и делает характерный жест. Жан соглашается:
наверное, он поступил бы именно так. Но пусть не забывает: он — мужчина, а она —
женщина.
В кухне раздается звонок. Он исходит от проведенного сверху из барских покоев
переговорного устройства. Граф уже приехал и требует вычищенные сапоги. Они
будут готовы через полчаса! — с подобострастием отвечает лакей.
Значит, через полчаса! Юлия в отупении. Она так устала, что не может уже ничего
— ни бежать, ни оставаться, ей не хочется жить. Пусть Жан, он такой сильный,
прикажет ей то, что она должна, но боится сделать! Она так устала, что выполнит
любое его приказание. Жан никогда не видел в театре гипнотизера? Пусть он
приказывает! Она уже в полусне, все перед глазами плывет.
Юлия описывает Жану состояние гипнотического сна и незаметно для себя впадает в
транс. Она ждет приказа. Жан медлит, он боится графского окрика. Наконец на
кухне раздаются два коротких звонка. Жан вздрагивает, он говорит Юлии: «Это
ужасно! Но иного выхода нет!.. Идите!» Юлия твердым шагом выходит за дверь.
Б. А. Ерхов
|
